О внешности супруги Владимира Ильича Ленина высказывались многие ее современники. Надежда Константиновна Крупская никогда не слыла красавицей даже в марксистской среде, об этом говорят ее многочисленные «рыбные» клички – Рыба (точнее Холодная рыба), Минога, Селедка, Рыбкина. Ирина Сергиевская в своей книге «Москва парадная. Тайны и предания Запретного города» пишет, что «Минога» была еще и партийной кличкой Крупской. 

Нельзя не отметить что у Надежды Крупской был и ряд псевдонимов не имеющих отношения к «рыбной» тематике: Саблина, Ленина, Н. К., Артамонова, Онегина, Шарко, Катя, Фрей, Галлилей. 

В одном из своих писем к брату Анна Ильинична Ульянова, не стесняясь в выражениях, писала о встрече с Крупской в Москве: «У нас сейчас гостит Надя. Она похожа на селедку». Анна Ильинична написала это письмо как раз в тот момент когда Надежда Константиновна отправлялась в ссылку к Ленину.

Близкий друг Ленина, Глеб Кржижановский,  вспоминал:


На счет своих внешних данных не заблуждалась и сама Надежда Крупская: «Я под стать русской природе, нет во мне ярких красок», — как-то обмолвилась она в разговоре с матерью.

Но не все так однозначно. Ее подруга Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс которая училась и работала вместе с Крупской, пишет, что во времена знакомства с Лениным Крупская была хороша собой:

Обычно «рыбные» прозвища Крупской связывают с ее внешностью, однако, публицист Валерий Шамбаров считает что каждое ее прозвище имело под собой четкое обоснование. В своей книге «Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги» Шамбаров утверждает, что истоки «рыбного» прозвища Крупской следует искать в ее родословной. Дело в том, что отец Надежды Константиновны рано ушел из жизни. О Крупской до конца своих дней заботилась ее мать Елизавета Васильевна, которая, по данным Шамбарова, до замужества носила фамилию Фишман. Именно по этой причине Крупская и стала «Рыбой».

Известный журналист, Леонид Млечин, перу которого принадлежит издание «Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх», также пишет о том, что недоброжелатели часто называли Крупскую «Селедкой». По мнению Млечина, виной тому стала развившаяся у Надежды Константиновны базедова болезнь, из-за которой глаза Крупской были навыкате, как у рыбы. 

Крупская действительно страдала «базедовой болезнью» из-за которой происходило опухание щитовидной железы (то есть появление зоба) и выпячивание глазных яблок. В наше время медицина хорошо знакома с этим заболеванием заключающимся в усилении функции щитовидной железы, но во времена Крупской врачи считали что она связанна с «сосудодвигательными нервами», и соответственно назначали абсолютно неправильное лечение. 

Запущенная «Базедова болезнь» сказалась и на характере, и на внешности Надежды Константиновны: несоразмерно толстая шея, выпученные глаза, суетливость, раздражительность, плаксивость. 

Версию о том что «рыбные клички» Надежде Константиновне Крупской дал сам Ленин приводит историк Борис Соколов, подвергающийся резкой критики со стороны коллег за фальсификацию истории. В своей книге «Ленин и Инесса Арманд» Соколов утверждает, что Владимир Ильич относился к недугу жены с иронией и сам нередко называл ее «рыбными» именами:


Как уверяет Борис Соколов, чаще всего Ленин пользовался прозвищем «Минога». 

Совсем другую версию происхождения «рыбных прозвищ» приводит современная писательница Анастасия Монастырская. В книге «Самые известные романы ХХ века» она утверждает, что прозвище «Селедка» Надежда Крупская получила не только за внешность, но и в силу своей застенчивости. Кроме того, что Надежда Константиновна была довольно грузной женщиной, отличалась тяжелыми чертами лица и выпуклыми глазами, она страдала прямо-таки патологической застенчивостью. Порой Крупская впадала в странный ступор и могла промолчать несколько часов кряду. А вот прозвище «Минога» Монастырская связывает с тем, что Надежда Константиновна была своеобразным «дополнением» Ленина, а многие виды миног, являются наружными паразитами более крупных рыб.