«Речь против Нееры» (текст)

С пояснениями. Переводчик: Борухович В.Г.

Авторство

Речь, произнесённая Аполлодором против Нееры на этом процессе, сохранилась как 59-я речь Демосфена, хотя с древних времен она считалась недостоверной. Большинство как древних, так и современных критиков отвергают авторство Демосфена этой речи, по причине недостатка живости и присущей речам оратора силы, что проявляется во многих ее частях. По наиболее распространенному мнению, речь может относиться к периоду между 343 и 340 годами до нашей эры. Часто приписывается Псевдо-Демосфену, который, по-видимому, работал над многими речами Аполлодора. Хотя, возможно речь была написана самим Аполлодором.

Содержание

Содержание же речи следующее. Существовал закон, требовавший продажи в рабство чужестранки, если она окажется состоящей в супружестве с афинским гражданином. Опираясь на этот закон, Теомнест (Феомнест) выступил против Неэры, заявив, что она живет в супружестве со Стефаном, сама же по происхождению является рабыней Никареты и прежде была гетерой. Теперь же она состоит в законном браке со Стефаном и родила от него детей. Стефан, не соглашаясь с этими обвинениями, заявляет, что лишь сожительствует с ней как с гетерой, а не как с женой, и что у него детей от нее нет. Возражая, обвинитель приводит немало доказательств тому, что Стефан живет с Неэрой как с женой.

Суть речи предположительная. Производится исследование вопроса о том, имело ли место действие или нет, а не определение самого действия или качества его. В первой части речи говорит сам Теомнест, затем он призывает на помощь Аполлодора, своего родственника, выступающего синегором, и тот уже доводит судебное дело до конца.

Значение

Обвинительная речь «Против Нееры» (Against Neaera) содержит больше подробностей, чем любая другая подобная речь о проститутках античности, и, следовательно, содержит много информации о проституции в древнегреческих городах-государствах (полисах).

Речь

(§1) Множество причин, граждане афинские, заставили меня выступить с этим письменным обвинением против Неэры и обратиться к вам. Мы претерпели от Стефана великую обиду и подверглись величайшей опасности - мой родственник, я сам, моя сестра и моя жена, так что не по желанию затеять ссору, но вынуждаемый чувством мести, я буду выступать в этом судебном процессе. Враждебные действия против нас начал вот этот человек, хотя с нашей стороны никто никогда не задевал его ни словом, ни делом. Я хочу прежде всего ввести вас в существо дела рассказом о том, как тяжко пострадали мы от него (чтобы вы тем более прониклись сочувствием ко мне, мстящему за обиду), а также о том, как над нами нависла сильнейшая угроза потерять отечество и гражданскую честь.

(§2) Когда народ афинский постановил дать гражданские права Пасиону и его потомкам за те благодеяния, которые он оказал государству, мой отец присоединился к мнению народа, предоставившего Пасиону такую награду. Он отдал замуж за Аполлодора, сына Пасиона, свою дочь и мою сестру, от которой у Аполлодора родились дети. Поскольку Аполлодор честно вел себя и по отношению к моей сестре, и ко всем нам, всегда искренне считая всех нас своими близкими родственниками, во всем принимая участие, я сам женился на дочери Аполлодора, своей племяннице.

(§3) По прошествии некоторого времени Аполлодор по жребию стал членом Совета, пройдя докимасию и принеся положенную клятву. К этому времени наше государство оказалось в критическом положении и началась война, в ходе которой вам предстояло или, победив, стать самыми могущественными из эллинов, получить в качестве неоспоримого достояния все, принадлежащее вам, и полностью разгромить Филиппа, или же, если вы опоздаете поддержать военной силой союзников и оставите их на произвол судьбы, а армия ваша рассеется из-за недостатка денег - перед вами возникнет опасность лишиться союзников, доверия всех остальных эллинов, а также .потерять оставшиеся владения (острова Лемнос, Имброс, Скирос, а также Херсонес).

(§4) Когда всенародное ополчение собралось в поход на Эвбею и Олинф, Аполлодор, как член Совета, внес проект постановления, и этот проект был вынесен на народное собрание. Он предложил открытым голосованием решить вопрос, использовать ли оставшиеся в казне после расходов на внутренние нужды деньги для военных целей или же оставить их в качестве зрелищных, денег*, так как, согласно законам, если начиналась война, все оставшиеся после расходов на внутренние нужды деньги должны употребляться для военных целей. Аполлодор исходил из того, что народ должен обладать суверенным правом решать финансовые вопросы в соответствии с собственными интересами (ведь он поклялся, как член Совета, действовать только в интересах афинского народа). Вы все были свидетелями этих событий при создавшемся тогда критическом положении.

  *Так называемая касса феорикона, зрелищных денег, в размере двух, позднее — трех оболов. Эта сумма зрелищных денег выдавалась каждому беднейшему афинскому гражданину на оплату театральных зрелищ. Часто эти деньги служили источником существования для бедных афинян. Упоминаемое в этом месте «открытое голосование», путем поднятия рук, противопоставляется тайному голосованию, путем опускания разноцветных камешков в урну, которое также применялось в афинском народном собрании.

(§5) Когда голосование началось, никто не поднял руки против этого предложения, не выступил против того, чтобы эти деньги были употреблены на военные нужды. Да и ныне, если заходит речь об этом событии, все единодушны в том, что Аполлодор внес самое прекрасное предложение и пострадал за него несправедливо. Проникаться негодованием следует против того, кто обманул своими речами судей, а не против обманутых. Ведь этот самый Стефан, выступивший с письменным обвинением в противозаконности указанного постановления, выставил в судилище с клеветническими целями лживых свидетелей и, приведя множество других, не связанных с поданным им заявлением обвинений, добился отмены постановления.

(§6) И если бы он решил добиваться только такого результата, мы бы без труда это перенесли. Но когда в суде зашла речь о штрафе и мы стали просить о снисхождении, он не захотел нас и слушать, но предложил сумму штрафа в 15 талантов - желая лишить гражданской чести и самого Аполлодора, и детей его, мою сестру, и всех нас поставить в безвыходное положение, доведя до полной нищеты.

(§7) Ведь все имущество обвиненного не стоило и трех талантов, чтобы он мог уплатить такой огромный штраф, а если штраф не будет уплачен в девятую пританию, долг удвоится, Аполлодор будет занесен в список должников, как обязанный уплатить в казну тридцать талантов. Если его включат в число должников, то наличное его имущество опишет казна, и после его продажи он окажется в полной нищете - и сам он, и дети его, и жена, и все мы.

(§8) К тому же еще и вторая его дочь должна будет остаться незамужней. Да и кто возьмет замуж бесприданницу, дочь человека, задолжавшего в казну и лишенного средств? Вот какие несчастья собирался обрушить на нашу голову этот человек, которому мы никогда не причиняли никакого вреда! Огромная благодарность от меня судьям, бывшим тогда членами гелиэи, за то, что они не позволили ограбить Аполлодора и присудили его к уплате штрафа в один талант, который он едва смог уплатить. Так что мы с полным правом сделали попытку заставить этого человека точно таким же образом собирать вскладчину деньги для уплаты штрафа!

(§9) Но не только таким способом пытался обвиняемый нас уничтожить: он захотел еще и лишить Аполлодора отечества, изгнав его из Афин. Возведя против него ложное обвинение, будто он с двадцатипятилетнего возраста является должником в государственную казну, он предъявил ему обвинение и в том, что, прибыв в поисках сбежавшего раба в Афидны, Аполлодор избил женщину, притом до такой степени, что та скончалась от побоев. С этой целью обвиняемый выставил свидетелями нескольких рабов. Подкупив их и заставив выдать себя за киренцев, он привлек Аполлодора к суду в Палладии по обвинению в убийстве.

(§10) Выступив с речью в суде, Стефан этот самый клятвенно заявил, что Аполлодор собственноручно убил эту женщину - призывая погибель на самого себя, на весь род и дом свой, поклявшись в том, чего в действительности не происходило, чего он не видел и о чем не слышал никогда и ни от кого в мире. Он был изобличен в клятвопреступлении и в лживости составленного им обвинения после того, как стало ясно, что его наняли Кефисофонт и Аполлофан с целью добиться изгнания Аполлодора или лишения его гражданской чести, а также и то, что он получил за это деньги. Собрав небольшое число голосов среди пятисот судей в пользу своего обвинения, он покинул здание суда, изобличенный в клятвопреступлении и представ перед всеми низким и подлым человеком.

(§11) Смотрите теперь сами, граждане судьи, сопоставив возможные последствия и отдавая себе в них отчет: что случилось бы со мной, с моей женой, с моей сестрой, если бы на долю Аполлодора выпала одна из тех бед, которые Стефан стремился на него навлечь во время первого или последующего процесса? От какого позора или несчастья я смог бы тогда уберечься?

(§12) После этих событий все начали уговаривать меня, приходя ко мне каждый в отдельности, чтобы я отомстил за все, что нам пришлось от него претерпеть. Они стыдили меня, называя самым трусливым в мире человеком, за то, что я, находясь в столь близких родственных отношениях с этими людьми, не привлекаю виновных к суду за то зло, которое было причинено моей сестре, моим родственникам, моим племянницам и моей жене. Меня упрекали за то, что я не привлекаю к суду женщину, открыто оскорбляющую богов, совершающую преступления против государства, презирающую существующие у вас законы, и не передаю ее в ваши руки, чтобы вы, после моей разоблачительной речи, поступили с ней так, как посчитаете нужным.

(§13) Итак, поскольку вот этот самый Стефан пытался отнять у меня родственников в нарушение законов и ваших постановлений, подобным образом обращаюсь к вам и я с целью доказать, что он сожительствует с чужестранкой как с женой, нарушая закон, и родившихся от чужестранки детей включает во фратрию и в дем, выдает рожденных от гетеры дочерей за своих собственных детей - оскорбляя богов, отнимая у народа его суверенное право даровать гражданство лишь тому, кого народ захочет наградить.

 Для справки:
 В Афинах существовали две формы брака: обычный законный брак (γάμος) и узаконенное сожительство, заключаемое путем ε̉ννΰησις, особого вида помолвки, которая, как видно из контекста речи (§ 40) производилась в присутствие архонта-полемарха. Дети от такого узаконенного конкубината получали гражданские права и включались в фратрию отца. Стефан был вынужден пройти через эту формальную процедуру и, таким образом, признал вступление в брак с Неэрой.

И кто же теперь станет добиваться от народа подобной награды, расходуя множество средств и усилий, чтобы стать афинским гражданином, когда это можно с ничтожными затратами получить у Стефана (поскольку он добьется того же самого)?

(§14) Я рассказал вам обо всех обидах, которые пришлось мне претерпеть от Стефана и которые послужили причиной моего обращения с этим письменным обвинением. Теперь вам предстоит узнать, что эта самая Неэра является чужестранкой, состоящей в законном супружестве с названным Стефаном и совершившей множество преступлений против государства. Все же, граждане судьи, я обращаюсь к вам с просьбой, вполне естественной в устах молодого человека, не владеющего искусством красноречия, - а именно, о том, чтобы вы разрешили мне пригласить Аполлодора выступить синегором в этом судебном процессе.

(§15) Ведь он старше возрастом и более опытен в обращении с законами, и также претерпел тяжкие обиды от этого Стефана, да и во всем этом деле он осведомлен досконально: поэтому нельзя к нему относиться с каким-то предубеждением за то, что он захочет отплатить обидчику. Вы же должны на основании обвинительной и защитительной речи установить самую непреложную истину, а после этого подать свой голос во имя богов и законов, во имя справедливости, во имя вас самих.

Синегория

  Синегория — речь синегора (в роли которого выступает здесь Аполлодор).

(§16) Теомнест уже рассказал вам, граждане афинские, о тех обидах, которые послужили причиной моего выступления с обвинением против этой самой Неэры. Я обвиняю ее в том, что она, являясь чужестранкой, состоит в супружестве со Стефаном в нарушение законов. Именно это я хочу вам со всей ясностью доказать. Прежде всего, пусть будет здесь перед вами оглашен закон, в соответствии с которым Теомнест обратился в суд с этим письменным обвинением, по которому и начат настоящий судебный процесс.

(Закон)

"Если чужестранец состоит в супружестве с афинской гражданкой, прибегнув к какой-нибудь уловке или хитрости, то письменное обвинение должно быть подано любым афинянином, имеющим на это право, и передано фесмофетам. Если этот чужестранец будет признан виновным, то надлежит продать его самого и его имущество, а третья часть вырученных денег должна быть выплачена обвинителю. Точно таким же образом надлежит поступать и в том случае, когда чужестранка состоит в браке с афинским гражданином. Лицо, которое окажется в супружестве с осужденной, должно уплатить штраф в тысячу драхм".

(§17) Вы слышали, граждане судьи, о чем говорит закон, который не позволяет чужестранке состоять в супружестве с афинским гражданином, равно как и чужестранцу - с афинской гражданкой. Закон не разрешает им заводить детей, прибегая к каким-либо уловкам или хитростям. Если же кто-либо преступит этот закон, то надлежит обратиться к фесмофетам с письменным обвинением против нарушителей, как против чужестранца, так и против чужестранки. И если они будут осуждены, закон требует продажи их в рабство. Я хочу прежде всего со всей обстоятельностью доказать вам то, что Неэра является чужестранкой, изложив существо дела с самого начала.

(§18) Семь молодых рабынь, купленных в раннем детстве, приобрела Никарета, вольноотпущенница Харисия элейца, жена повара Гиппия, служившего у Харисия, - женщина опытная, умеющая обращаться с девочками, находящимися в раннем возрасте, знающая, как воспитать их надлежащим образом и обучить их этой профессии: это дело стало для Никареты источником существования.

(§19) Она называла их своими дочерьми, как будто они были свободными, а не рабынями, с целью вымогательства возможно большей платы от тех, кто добивался физической близости с ними. Так она извлекала выгоду из юного возраста каждой, торгуя одновременно телами всех семерых - Антеи, Стратолы, Аристоклеи, Метаниры, Филы, Истмиады и этой самой Неэры.

(§20) Какую же из них и кто приобрел, и как лица, купившие их у Никареты, сделали их свободными, я объясню вам позже, в своей речи, если вы захотите меня выслушать и если у меня хватит воды. Но я хочу вернуться опять к тому, как Неэра служила у Никареты и каким развратом, торгуя своим телом, она занималась с теми, кто искал с ней физической близости.

(§21) Софист Лисий, любовник Метаниры, захотел в дополнение к прочим подаркам, которые он ей дарил, посвятить ее в мистерии - полагая, что все остальные подарки забирала хозяйка Метаниры, а то, что он собирается ей подарить и потратить на нее в праздник и в мистерии, доставит ему расположение самой рабыни. Он упросил Никарету отправиться на мистерии, взяв с собой Метаниру, чтобы принять участие в таинствах, и сам пообещал посвятить ее в мистерии.

(§22) Когда они прибыли, Лисий не пригласил их в свой дом, стыдясь своей жены, дочери Брахилла, приходившейся ему племянницей, а также своей матери, бывшей уже в пожилом возрасте и жившей с ним в одном доме. Лисий поместил их - Метаниру и Никарету - у своего друга, Филострата из Колона, молодого человека, еще холостяка. Сопровождала их и эта самая Неэра, уже торговавшая своим телом, хотя еще слишком молодая, возраст ее такому занятию еще не соответствовал.

(§23) В том, что я говорю правду, что она была рабыней Никареты, сопровождала ее и отдавалась за деньги всем желающим, я призываю выступить перед вами свидетелем самого Филострата.

(Свидетельства)

"Филострат, сын Дионисия, из Колона, свидетельствует, что знал Неэру, рабыню Никареты, которой принадлежала и Метанира, и что они проводили у него время, когда находились в Коринфе, явившись туда для участия в мистериях. Поместил же их у него Лисий, сын Кефала, друг и близкий ему человек".

(§24) И опять же, граждане афинские, после указанных событий Симос фессалиец прибыл с этой самой Неэрой сюда на Великие Панафинеи. Сопровождала их и Никарета. Проводили они время у Ктесиппа, сына Главконида, Кидантида, и Неэра эта самая принимала участие в пиршестве и пила вместе с другими, в присутствии многих мужчин, как обыкновенная гетера. В том, что я говорю правду, я вызываю перед вами свидетелей.

(§25) Пригласи мне Эвфилета, сына Симона, из Эксоны, и Аристомаха, сына Критодема, из Алопеки.

(Свидетельства)

"Эвфилет, сын Симона, из Эксоны, и Аристомах, сын Критодема, из Алопеки свидетельствуют, что Симос фессалиец прибыл в Афины на Великие Панафинеи, а вместе с ними Никарета и Неэра, ныне привлекаемая к суду. Они проводили время у Ктесиппа, сына Главконида. Неэра пила вместе с другими, как обыкновенная гетера, в присутствии многочисленных мужчин, принимавших участие в пиршестве у Ктесиппа".

(§26) После этого она в Коринфе открыто занялась своим ремеслом, и так как она пользовалась большой известностью, у нее бывали, помимо других любовников, поэт Ксеноклид и актер Гиппарх, у которых она находилась на содержании. В том, что я говорю правду, я не имею возможности доставить вам в качестве свидетеля самого Ксеноклида.

(§27) Законы не разрешают ему выступать со свидетельскими показаниями. В тот год, когда вы спасали лакедемонян, по предложению Каллистрата, он выступал с возражениями против оказания помощи на народном собрании, ибо тогда Ксеноклид собирал, взяв на откуп, хлебный двухпроцентный сбор, взимавшийся в мирное время, и в каждую пританию он должен был вносить собираемые взносы в Совет. Поскольку ему было предоставлено, согласно закону, освобождение от военной службы, он в этот поход не отправился. По этой причине против него выступил с письменным обвинением в дезертирстве Стефан, и в результате его клеветнической речи Ксеноклид был осужден и лишен гражданской чести.

(§28) Можете ли вы не признать чудовищным такой случай, когда афинских граждан, являющихся гражданами по рождению и поэтому имеющих полное право на участие в политической жизни, лишает возможности высказать свое мнение этот вот Стефан? А вот тех, кто никакого отношения к нашему государству не имеет, он насильственным образом делает афинскими гражданами! Теперь я приглашаю выступить перед вами свидетелем самого Гиппарха. Я заставлю его дать свидетельские показания, или же пусть он клятвенно откажется - в противном случае я вызову его письменным приглашением при свидетелях. Вызови мне Гиппарха! (Свидетельство) "Гиппарх атмониец свидетельствует, что он вместе с Ксеноклидом нанимал Неэру, ныне привлекаемую к суду как гетеру из числа тех, кто торгует своим телом. Неэра участвовала в пиршествах вместе с ним и поэтом Ксеноклидом во время пребывания в Коринфе".

(§29) После этого любовниками ее стали два человека, Тиманорид коринфянин и Евкрат левкадянин, которые уплатили Никарете 30 мин за ее тело, так Как Никарета занималась вымогательством денег и требовала, чтобы они покрывали за свой счет ее ежедневные расходы по дому. Они купили Неэру у Никареты по закону коринфского государства, полностью сделав ее своей рабыней, владели ею и использовали ее на протяжении всего времени, сколько хотели.

(§30) Позже, собираясь вступить в брак, они объявили ей, что не хотят смотреть, как она, побывав на содержании у них обоих, станет заниматься своим ремеслом в Коринфе или отправится к содержателю публичного дома, и что они охотно согласятся получить от нее меньшую сумму, чем та, которую они на нее израсходовали, лишь бы они могли убедиться, что ей живется хорошо. Они заявили, что прощают ей тысячу драхм, по пятьсот каждый из них обоих, но потребовали, чтобы она отыскала и вернула им 20 мин в уплату за ее освобождение. Неэра, выслушав речи Евкрата и Тиманорида, приглашает в Коринф прежних своих любовников, а также Фриниона пэанийца, сына Демона и брата Де-мохара, который вел распутную жизнь, проматывая большие суммы денег, как помнят сидящие среди вас люди старшего поколения.

(§31) Когда Фринион к ней прибыл, она передала ему все, что сказали ей Евкрат и Тиманорид, а также передала ему деньги, которые собрали вскладчину другие ее любовники на предмет ее освобождения вместе с деньгами, которые смогла добыть она сама. При этом Неэра попросила его добавить недостающую сумму, которой нехватало до 20 мин, и передать все эти деньги Евкрату и Тиманориду в уплату за нее с тем, чтобы она могла стать свободной.

(§32) Тот благосклонно выслушал ее, взял деньги, которые дали ей другие любовники, добавил к ним недостающую сумму и передал эти 20 мин Евкрату и Тиманориду в уплату за Неэру, чтобы она стала свободной и больше не занималась в Коринфе своим ремеслом. В том, что я говорю правду, я выставлю вам свидетеля, бывшего при всей этой сделке. Пригласи мне Филагра мелитейца.

(Свидетельство)

"Филагр мелитеец свидетельствует, что он был в Коринфе, когда Фринион, брат Демохара, уплатил 20 мин за Неэру, ныне привлеченную к суду, Тиманориду коринфянину и Евкрату левкадянину. Уплатив эти деньги, Фринион вернулся в Афины, захватив с собой Неэру".

(§33) Прибыв сюда в Афины вместе с Неэрой, Фринион предался безудержному разгулу, распутничая в ее обществе. Отправляясь на пиршества, он повсюду брал ее с собой, приводя туда, где он собирался пьянствовать. Она всегда была с ним, на всех попойках. Он сожительствовал с ней в открытую, везде, где ему хотелось, хвастаясь перед всеми своей распущенностью и ставя ее себе в особую заслугу. Являлся он на пирушки ко многим, беря ее с собой, пришел он также к Хабрию эксонийцу, когда тот в архонтство Сократида одержал победу на Пифийских играх в состязании квадриг (эту четверку лошадей он купил у сыновей Мития аргивянина). Покинув Дельфы и вернувшись домой, Хабрий отпраздновал победу в Колиаде, устроив там пирушку. После того как Неэра напилась там допьяна, а Фринион заснул, с ней имели дело многие из присутствовавших, в том числе и слуги Хабрия, накрывавшие столы.

(§34) В том, что я говорю правду, я выставляю свидетелями людей, видевших все это и присутствовавших на этой пирушке. Вызови мне Хионида ксипетеона и Эвтетиона кидафинейца.

(Свидетельства) "Хионид ксипетеон и Эвтетион кидафинеец свидетельствуют, что они были приглашены Хабрием на пиршество, когда Хабрий праздновал победу на состязаниях в беге колесниц. Пиршество происходило в Колиаде, и там в числе присутствующих они видели Фриниона, имевшего при себе Неэру, ныне привлеченную к суду. Все они заснули там, и вместе с ними Фринион и Неэра. Но они слышали, как ночью вставали к Неэре многие другие гости, а также некоторые из слуг, которые были рабами Хабрия".

(§35) Поскольку Фринион бесстыдно помыкал ею и не был для нее таким любовником, какого ей хотелось, не исполнял ее желаний - она бежала в Мегары, захватив с собой ценности из его дома и все, подаренное ей Фринионом, что было на ней, золотые украшения и одежды, а также двух служанок, Фратту и Коккалину. Это был год, когда архонтом в Афинах был Астий, как раз то время, когда вы вели в последний раз войну против лакедемонян.

(§36) Неэра провела в Мегарах два года, когда архонтами в Афинах были Астий и Алкистен. Торгуя своим телом, она не получала средств, достаточных для того, чтобы содержать дом. Неэра вела расточительный образ жизни, а мегарцы были народом скупым и мелочным. Чужестранцев же в городе тогда было очень немного вследствие того, что Мегары находились в состоянии войны и держали сторону лакедемонян, а на море вы сохраняли свое господство. Возвратиться в Коринф она не могла, так как была отпущена Эвкратом и Тиманоридом на том условии, что не станет заниматься своим ремеслом в Коринфе.

(§37) Тут как раз был заключен мир, при архонте Фрасиклиде, и произошла битва при Левктрах между лакедемонянами и фиванцами. Упомянутый Стефан в это время отправился в Мегары, оказался в обществе Неэры, .занимавшейся ремеслом гетеры, и сблизился с ней. Она рассказала ему обо всем, что с ней случилось, об обидах, которые ей причинял Фринион, и отдала ему все ценности, которые она унесла, бежав от Фриниона. Желая вернуться в Афины и поселиться здесь, но опасаясь Фриниона из-за обиды, которую она ему нанесла (тот был на нее сильно разгневан, а Неэра знала его спесивость и надменность), она избрала Стефана своим покровителем.

(§38) Находясь в Мегарах, Стефан вселял в нее бодрость своими речами, хвастливо заявляя, что Фринион жестоко поплатится, если только посмеет до нее дотронуться. Он обещал, что сделает ее своей женой, а детей, которые у нее были, запишет во фратрию как своих собственных и добудет им гражданские права. Никто не посмеет ее обидеть. Стефан вернулся из Мегар в Афины и захватил с собой Неэру и троих ее детей, Проксена, Аристона и дочь, которую теперь зовут Фано.

(§39) Он ввел ее и ее детей в свой домишко, который находится близ Гермеса Нашептывающего, между домом Дорофея элевсинца и домом Клиномаха (его купил у него ныне Спинтар за семь мин). В этом доме заключалось все имущество Стефана, ничего более у него не было. Он взял Неэру сюда по двум причинам: во-первых, чтобы ему даром досталась красивая гетера, а во-вторых, чтобы она, занимаясь своим ремеслом, могла добывать средства к существованию и содержать дом. Другого источника доходов у него ведь не было, за исключением ремесла сикофанта.

(§40) Когда Фринион узнал, что Неэра находится в Афинах, в доме Стефана, он отправился к дому Стефана с несколькими молодыми людьми и насильственно увел ее. Но Стефан отнял ее и согласно закону объявил свободной, и тогда Фринион потребовал поручительства за нее у полемарха. В доказательство того, что я говорю правду, я выставлю вам свидетелем человека, который тогда исполнял должность полемарха. Пригласи мне Ээта кириада.

(Свидетельство) "Ээт кириад свидетельствует, что в бытность его полемархом Фринион, брат Демохара, потребовал выставить поручителей за Неэру, ныне привлекаемую к суду. Поручителями за Неэру выступили Стефан эреад, Главкет кефисиец, Аристократ фалереец".

(§41) Взятая на поруки Стефаном и находясь в его доме, Неэра занялась своим ремеслом с размахом ничуть не меньшим, чем прежде, требуя еще большей платы от желающих стать ее любовниками, поскольку она обладала теперь известным достоинством и состояла в сожительстве с мужем. Помогал ей в этом подлом ремесле и он сам. Если ему удавалось застигнуть у нее любовника, какого-нибудь богатого и незнакомого чужестранца, он запирал его в доме как прелюбодея - и, совершенно естественно, взыскивал с него деньги!

(§42) Ведь у Стефана не было никакого имущества, как не было его и у Неэры, чтобы производить необходимые расходы для дневного пропитания. Траты же у них были велики, так как надо было кормиться самим, да еще и содержать троих детей, которых она, прибыв к Стефану, взяла с собой; к тому же у нее были еще две служанки и слуга-раб. Впрочем, она этому хорошо научилась, умению выходить из положения, с прежних времен, обеспечивая себя всем необходимым за счет других лиц, расходовавших на это дело свои средства.

(§43) Самому же Стефану не доставалось ничего такого от его участия в политической жизни, что можно было бы принимать в расчет, считать доходом: ведь он не был оратором, но просто рядовым сикофантом, которые поднимают шум около ораторской трибуны на народном собрании, за плату пишут обвинения, доносят, поддерживают обвинения других. Таким он был, пока не примкнул к окружению Каллистрата из Афидны. Как это произошло и по какой причине, я подробно расскажу и об этом, как только сделаю необходимые разъяснения относительно вот этой самой Неэры и докажу, что она является чужестранкой, что она совершила тяжкие преступления против вас и что она оскорбила самих богов.

(§44) Я хочу, чтобы вы признали и самого Стефана заслуживающим наказания не меньшего, чем эта самая Неэра, но даже гораздо большего и строгого, поскольку он, называя себя афинянином, отнесся к нашим законам, к вам самим и к самим богам с таким неслыханным пренебрежением, что, нисколько не стыдясь своих преступлений, осмеливается сохранять полнейшее спокойствие и при этом еще и выступать с доносами против других людей, а также против меня. Теперь же он добился того, что и он сам, и сама Неэра оказались привлеченными к суду по столь тяжкому обвинению, что в ходе судебного расследования должна быть разоблачена и сама Неэра - показано, кем она является в действительности, - и сам Стефан, вся низость его натуры.

(§45) Когда он был привлечен Фринионом к суду за то, что отнял у него Неэру и отпустил ее на свободу, а также за те ценности, которые Неэра, бежав, унесла из его дома, близкие родственники и друзья свели их обоих и убедили их передать дело на решение третейского суда. Третейским судьей, выступившим за Фриниона, стал Сатир из Алопеки, брат Лакедемония, а за этого самого Стефана выступил Саврий ламптреец. В качестве общего судьи они избрали Диогейтона ахарнянина.

(§46) Эти лица, собравшись в храме и выслушав выступления каждого из присутствующих, а также самой этой рабыни, по существу имевших место событий, высказали свое суждение и приняли следующее решение. Рабыню эту считать свободной и ведущей независимое существование, а все то, что она, сбежав из дома Фриниона, унесла с собой (за исключением одежд, золотых украшений и служанок, которые были куплены самой этой рабыней) - полностью вернуть Фриниону. Оба они, Фринион и Стефан, имеют право с ней сожительствовать, поочередно, через день. Если же тот и другой примут иное решение, устраивающее их обоих, то оно должно войти в силу. Средства к существованию будет доставлять женщине тот, кто в данный момент будет ею обладать, и на последующее время оба они должны сохранять дружеские отношения, забыв об обоюдных обидах.

(§47) Таково было примеряющее Фриниона и Стефана решение третейских судей относительно Неэры. То, что я говорю правду, подтвердят свидетельские показания, которые будут перед вами оглашены. Вызови мне Сатира из Алопеки, Саврия ламптрейца, Диогейтона ахарнянина.

(Свидетельства) "Сатир из Алопеки, Саврий ламптреец, Диогейтон ахарнянин свидетельствуют, что будучи третейскими судьями по делу Неэры, ныне привлеченной к суду, они добились примирения между Стефаном и Фринионом. Основы же соглашения были такими, как их изложил Аполлодор".

(Основы соглашения) "Фринион и Стефан достигли примирения между собой на основании следующего соглашения. Каждый из них двоих будет использовать Неэру равное число дней в течение каждого месяца, держа ее у себя в доме (если они не придут к обоюдному соглашению на других основаниях)".

(§48) Так они примирились между собой. Те, которые были с ними в третейском суде и принимали участие в деле (как всегда происходит в подобных случаях, я полагаю, особенно, когда причиной раздора оказывается гетера), стали ходить на пиршества к каждому из них, когда там бывала Неэра, и та пировала вместе с ними как обыкновенная гетера. В том, что я говорю правду, вызови мне свидетелями лиц, принимавших участие в пирушках вместе с названными людьми - Евбула из Пробалинфа, Диопейта из Мелиты, Ктесона из Керамик.

(Свидетельства) "Евбул из Пробалинфа, Диопейт из Мелиты, Ктесон из Керамий свидетельствуют, что после того, как состоялось примирение между Фринионом и Стефаном в споре из-за Неэры, они, выступающие ныне свидетелями, неоднократно пировали и пили вместе с Фринионом, Стефаном и Неэрой - ныне привлекаемой к суду, каждый раз, когда Неэра бывала у Стефана, и тогда, когда она бывала у Фриниона".

(§49) В своей речи я доказал вам - и это было подтверждено свидетельскими показаниями, - что Неэра с самого начала была рабыней, дважды была продана, торговала своим телом как обыкновенная гетера, убежала в Мегары от Фриниона, а когда вернулась сюда, была взята на поруки, как чужестранка, у полемарха. Теперь я хочу показать вам, как сам Стефан этот самый свидетельствует против Неэры в том, что она является чужестранкой.

(§50) Дочь самой Неэры, с которой она явилась к этому человеку (звали ее тогда Стрибула, теперь зовут Фано), Стефан этот выдает как собственную дочь за афинского гражданина, Фрастора эгилиейца, дав за ней приданного тридцать мин. Та, явившись к Фрастору, человеку трудолюбивому, едва сводившему концы с концами, не сумела приспособиться к тому образу жизни, который вел Фрастор, но повела себя так, как ее мать, ни в чем себя не сдерживая, ибо, как я полагаю, она была в таком разврате воспитана.

(§51) Фрастор убедился в ее нескромности и нежелании его слушать. Одновременно он точно установил, что она вовсе не дочь Стефану и что он был обманут с самого начала, когда сватался к ней как к дочери Стефана (а не Неэры), полагая, что она дочь афинской гражданки, прежде жившей в законном браке со Стефаном. Разгневанный всем этим и считая себя оскорбленным и обманутым, он изгнал эту женщину беременной из своего дома после того, как прожил с ней около года, и не вернул ей приданого.

(§52) Тогда Стефан подал на него в суд в Одеон по иску о выплате пособия и возвращении приданного*, согласно закону, который требует от мужа, чтобы он возвратил приданое, если он разводится с женой: а если он его не возвращает, то обязан платить проценты из расчета 9 оболов. Он также должен привлекаться к суду в Одеоне по иску о выплате пособия покровителю женщины. Фрастор в ответ подал фесмофетам письменное заявление против Стефана, обвиняя его в том, что, будучи афинским гражданином, он сосватал ему дочь чужестранки, выдав ее за свою собственную - обвинив его согласно следующему закону. Огласи мне его.

  *Возвращение приданого было обычным актом при разводе в Афинах. Дело о выплате пособия на пропитание, σίτου δίκη, было судебным процессом, в котором истец добивался пособия от лица, обязанного содержать женщину, или несовершеннолетних детей, или престарелых и нуждающихся родителей. Процесс находился в юрисцикции первого архонта и просходил в Одеоне, δίκη προικός, процесс о возвращении приданого, принадлежал к тем, решение по которым должно было выноситься в течение месяца.

(Закон) "Если кто-нибудь сосватает чужестранку афинскому гражданину, выдав ее за свою собственную дочь, то он должен быть лишен гражданской чести, а имущество его должно быть конфисковано. Третья часть вырученных денег должна быть выплачена выигравшему судебный процесс по такому делу. Письменные заявления в связи с подобными обвинениями надлежит подавать всем лицам, имеющим на это право, передавая эти заявления фесмофетам, как и в процессах о выявлении чужестранцев, выдающих себя за афинских граждан".

(§53) Он огласил перед вами закон, в соответствии с которым вот этот самый Стефан был обвинен Фрастором перед фесмофетами. Тогда Стефан, со своей стороны, учитывая опасность разоблачения, что он сосватал дочь чужестранки и что он может за это преступление подвергнуться самому суровому наказанию, решил примириться с Фрастором и отказался от приданого, а также снял свой иск о выплате пособия на содержание. Фрастор со своей стороны взял назад от фесмофетов свое заявление. В том, что я говорю истину, я вызываю перед вами свидетелем самого Фрастора, принуждая его выступать в соответствии с законом.

(§54) Вызови мне Фрастора эгилиейца.

(Свидетельство) "Фрастор эгилиеец свидетельствует о нижеследующем. Когда он узнал, что Стефан сосватал ему дочь Неэры, выдав ее за свою собственную, он подал против него заявление фесмофетам, обвинив его в соответствии с законом, а женщину эту изгнал из своего дома и в дальнейшем с нею более не сожительствовал. Стефан подал на него в суд Одеона, предъявив иск об уплате пособия на содержание, но затем пошел на примирение с ним на том условии, что он, Фрастор, возьмет назад свое заявление от фесмофетов, а Стефан снимет поданный против меня иск о выплате содержания".

(§55) Я представлю вам и другие свидетельские показания Фрастора, его фраторов и геннетов, доказывающие, что Неэра эта является чужестранкой. Немного времени спустя после того, как Фрастор изгнал из своего дома дочь Неэры, он заболел и почувствовал себя очень плохо, оказавшись в безвыходном положении во всех отношениях. Он ведь был в ссоре со своими родственниками (они взаимно гневались и ненавидели друг друга), к тому же он еще и оказался бездетным. Во время болезни Фрастор смягчился вследствие того, что Неэра и ее дочь ухаживали за ним.

(§56) Они посещали его с момента, как он заболел, и не нашлось никого, кто стал бы его лечить и ухаживать за ним. Они носили ему лекарства, присматривали за ним (вы сами знаете, как необходимо присутствие женщины человеку во время болезни). За это время они убедили его взять дитя, которое родила ему дочь этой самой Неэры, когда она беременной была изгнана Фрастором (разгневанным тем, что он стал жертвой обмана), и усыновить мальчика.

(§57) Рассуждая по-человечески и учитывая положение, в котором он находился (а чувствовал он себя плохо и надежды на выздоровление у него было мало), а также не желая умереть бездетным, - опасаясь, как бы родственники не растащили его достояние - он усыновил мальчика и взял его к себе. То, что он никогда бы так не поступил, если бы был здоров, я докажу вам на основании неопровержимых доказательств и со всей ясностью.

(§58) Сразу, как только Фрастор выздоровел и восстановил свои силы, хорошо себя почувствовал, он женился законным браком на афинской гражданке, родной дочери Сатира мелитейца, сестре Дифила. Это может служить ясным доказательством, что он отнюдь не добровольно усыновил того ребенка, но под влиянием болезни, отсутствия детей, по внушению ухаживавших за ним женщин и той ненависти, которую он испытывал к своим родственникам (ведь он опасался, как бы они не стали его наследниками, если с ним что-нибудь случится). То, что произошло далее, делает это обстоятельство еще более ясным.

(§59) Когда Фрастор, еще будучи больным, ввел мальчика, которого родила ему дочь Неэры, к фраторам и в род Бритидов, членом которого он был сам, геннеты отвергли ребенка и не внесли его в список членов фратрии - зная, как я полагаю, что это была за женщина, дочь Неэры, которую Фрастор сделал своей женой, а также помня, что Фрастор изгнал ее из своего дома и только под влиянием болезни поддался убеждениям и усыновил ребенка.

(§60) Когда Фрастор подал на них в суд за то, что они не внесли его сына в список членов фратрии, геннеты предложили ему поклясться на беспорочных жертвенных животных перед третейским судьей в том, что его сына можно считать родившимся от афинской гражданки, просватанной ему согласно афинским законам. С этой целью геннеты вызвали его к третейскому судье, но Фрастор уклонился от совершения обряда клятвы и отказался поклясться.

(§61) В том, что я говорю правду, я выставлю вам свидетелями членов рода Бритидов.

(Свидетельства) "Тимострат гекалиец, Ксантипп эреад, Эвалк фалереец, Анит лакиад, Эвфранор эгилиеец, Никипп кефалиец свидетельствуют, что они и Фрастор эгилиеец принадлежат к роду, который называется Бритиды. Когда Фрастор стал просить о включении своего сына в списки геннетов, они, зная, что сын Фрастора родился от дочери Неэры, воспрепятствовали Фрастору включить своего сына в список геннетов".

(§62) Итак, я ясно показал вам, что даже самые близкие к этой Неэре люди свидетельствуют против нее, показывая, что она является чужестранкой, в том числе и названный Стефан, ныне содержащий ее и сожительствующий с ней, и Фрастор, взявший в жены ее дочь. Стефан засвидетельствовал чужестранное происхождение Неэры отказом от судебного процесса в защиту прав ее дочери (будучи обвинен Фрастором перед фесмофетами в том, что, являясь афинянином, сосватал ему дочь чужестранки), а затем и отказом от приданого (не востребовав его обратно).

(§63) Фрастор .же засвидетельствовал отсутствие афинского гражданства у Неэры. тем, что изгнал из своего дома ее дочь (на которой он женился), узнав что она не дочь Стефана, не вернув ей приданого. После того, как его убедили, воспользовавшись его болезнью, отсутствием у него детей, а также враждебными отношениями с родственниками, усыновить своего сына, и он привел его к геннетам, те отвергли его, потребовав от Фрастора поклясться в том, что ребенок не рожден от чужестранки. Фрастор уклонился от клятвы, предпочтя отнестись с уважением к благочестивому обряду, после чего женился на афинской гражданке законным браком. Все эти обстоятельства красноречиво свидетельствуют против них, неопровержимо доказывая, что Неэра эта самая является чужестранкой.

(§64) Обратите внимание также на корыстолюбие этого Стефана, на всю низость его поступков - отсюда вы также сможете убедиться, что Неэра эта не является гражданкой. Эпенет андросец был давним любовником Неэры, израсходовавшим на нее немалые средства. Он всегда проводил у нее время, когда бывал в Афинах, находясь с ней в любовной связи.

(§65) Составив против него коварный план, Стефан пригласил его в деревню, якобы для жертвоприношений, затем захватил его как прелюбодея у дочери Неэры и, напугав его, потребовал от Эпенета 30 мин. Взяв поручителями уплаты указанной суммы Аристомаха, бывшего фесмофета, и Навсифила, сына Навсиника, бывшего архонта, Стефан отпустил Эпенета, пообещавшего отдать ему деньги.

(§66) Но затем покинувший дом Стефана Эпенет, получив свободу действий, обратился с письменным заявлением к фесмофетам, обвиняя Стефана в незаконном аресте (в соответствии с законом, согласно которому, если кто-нибудь незаконно арестует другого человека, обвинив его в прелюбодеянии, пострадавший имеет право обратиться к фесмофетам с заявлением о незаконном аресте. В случае если пострадавший добьется осуждения человека, незаконно его арестовавшего, и будет вынесено решение о несправедливом покушении против личности пострадавшего, последний освобождается от наказания за прелюбодеяние, а поручители за него - от обязанностей, налагаемых поручительством. Напротив, если будет решено, что прелюбодеяние действительно имело место, закон требует, чтобы поручители передали прелюбодея лицу, выигравшему процесс, которое имеет право поступить с ним, как с прелюбодеем, по своему усмотрению, исключая только применение кинжала).

(§67) Обвинив Стефана в соответствии с этим законом, Эпенет и подал против него письменное заявление, в котором признавал, что имел дело с этой женщиной, но прелюбодеем назван быть не может: ведь она была дочерью не Стефана, а Неэры, и мать знала о любовной связи между ним и ее дочерью. Сам он истратил немало денег на этих женщин и брал на себя содержание всего их дома, когда бывал в Афинах. Ссылаясь на закон, который запрещает арестовывать людей, захваченных у подобных женщин, как прелюбодеев, - женщин, содержащихся в притонах или открыто торгующих собой на рынке, - он заявил, что и дом Стефана является таким же притоном, и то, чем там занимаются, стало профессией этих людей, источником существования для обитателей этого дома.

(§68) Так как Эпенет открыто обвинил Стефана в своих речах и подал против него письменное обвинение, проведавший об этом Стефан стал опасаться, как бы его не изобличили в содержании публичного дома и ложном доносительстве. Он предложил поручителям стать третейскими судьями и договориться с Эпенетом о том, что он, Стефан, откажется от залога, а Эпенет возьмет назад свое заявление.

(§69) После того, как Эпенет согласился на эти условия и снял свое заявление, которое он подал против Стефана, произошла встреча между двумя и третейскими судьями, поручителями Стефана. На этой встрече Стефан не нашел ни единого слова в свое оправдание и только просил Эпенета об оказании денежной поддержки дочери Неэры, чтобы он смог выдать ее замуж - рассказав о ее бедности, о тяжелом положении, в которое ее ввергнул Фрастор, а также о том, что он потерял ее приданное и не может по этой причине вновь выдать ее замуж.

(§70) "Ты же использовал эту женщину, - сказал он, - поэтому будет справедливо, если ты сделаешь для нее доброе дело...". Стефан произнес и много других льстивых слов, которые стал бы, умоляя, произносить любой другой человек, попавший в столь скверную историю. Выслушав обе стороны, третейские судьи примирили их и убедили Эпенета дать тысячу драхм на приданое дочери Неэры. В том, что я говорю правду, выставляю вам свидетелями самих поручителей, ставших третейскими судьями.

(Свидетельства) "(§71) Навсифил кефалиец, Аристомах кефалиец свидетельствуют о том, что они выступали поручителями за Эпенета андросца, когда Стефан заявил об аресте Эпенета, застигнутого за прелюбодеянием. Когда же Эпенет покинул дом Стефана и получил свободу действий, он обратился с письменным заявлением к фесмофетам, обвинив Стефана в незаконном его аресте. Выступив примирителями, свидетели помирили Эпенета и Стефана, условия же примирения были такими, как их изложил Аполлодор".

(Основы соглашения) "Выступающие примирителями помирили Стефана и Эпенета на следующих условиях. То, что произошло в связи с арестом, должно быть полностью забыто. Эпенет же обязывается дать тысячу драхм дочери Неэры Фано на замужество, поскольку Эпенет весьма часто у нее бывал. Стефан же должен предоставить Эпенету свободу общения с Фано, когда тот будет в Афинах и захочет с ней встретиться".

(§72) После того, как эта женщина открыто была признана чужестранкой (та, у которой этот человек осмелился захватить прелюбодея!), Стефан этот самый и эта самая Неэра дошли до такой степени наглости и бесстыдства, что перестали уже довольствоваться заявлениями, будто Неэра является афинянкой. Проведав, что архонтом-басилевсом по жребию избран Теоген котокидя-нин, человек благородный, но бедный и не имеющий опыта в делах, Стефан этот самый постарался оказаться рядом с ним, когда Теоген проходил докимасию, и взял на себя, ему в помощь, часть расходов Теогена при вступлении его в должность. Втершись таким образом к нему в доверие, он стал его паредром и дал ему в жены эту женщину, дочь Неэры (Стефан сосватал ее Теогену, выдав ее за собственную дочь). Вот с каким пренебрежением относился Стефан и к вашим законам, и к вам самим!

(§73) А та, став женой, приносила у вас сокровенные жертвы от имени нашего государства, познав то, что ей, как чужестранке, было вовсе не положено знать. Являясь чужестранкой, она проникла туда, куда Никто другой из такого множества афинян не имеет права проникнуть, за исключением жены архонта-басилевса. Она брала клятву со стариц, помогающих при жертвоприношениях, и ее саму отдавали в жены Дионису; она совершала завещанные предками священные таинства от имени государства и во имя богов, многочисленные священные и сокровенные обряды. Если то, о чем остальным и слушать не дозволено, совершала какая-то случайная, первая встречная женщина - и притом такая женщина, имеющая за собой такие дела - то как же могла она соблюсти при этом все благочестие обряда?!

(§74) Хочу теперь, обратившись к самым началам, подробно и внимательно рассмотреть каждое в отдельности, чтобы вы с возможно большей тщательностью отнеслись к определению меры наказания и, подавая свой голос, сознавали, что подаете его не только за вас самих, за ваши законы, но и за благочестие перед богами, Η тем самым мстите за поруганные святыни, наказывая виновных в этом преступников. В глубокой древности, граждане афинские, существовала в нашем государстве династическая власть, и царями были те, кто всегда превосходил других своим исконным происхождением. Все жертвоприношения совершались царем, а самые священные и сокровенные обряды совершала его жена, которая, естественно, носила звание царицы.

(§75) Когда же Тесей собрал всех в единое государство и основал демократию, и наше государство стало многолюдным, народ тем не менее продолжал выбирать царя из числа предварительно намеченных кандидатов, подавая за них голос соответственно их добродетелям. Тогда-то и был установлен закон, чтобы жена избранного таким образом царя была афинской гражданкой, чтобы она была целомудренной, не вступавшей в связь с мужчиной до своего замужества, чтобы религиозные обряды от имени государства совершались в соответствии с заветами предков, чтобы богам воздавалось положенное им й оказывалось благочестивое почитание, чтобы ничто из установленного не нарушалось и не делалось никаких нововведений.

(§76) Начертав этот закон на каменной стеле, они поставили ее в храме Диониса в Лимнах у алтаря. Эта стела и поныне стоит на прежнем месте, неясными аттическими буквами возвещая всем о том, что на ней написано. Народ наш поставил ее как свидетельство своего благочестия перед божеством и в залог того, что последующие поколения будут считать именно таких женщин заслуживающими стать супругой Дионису, достойными совершать священные таинства. Именно по этой причине наши предки поместили эту надпись в самом древнем и священном храме Диониса в Лимнах, чтобы скрыть от толпы начертанные там письмена. Храм этот открывается лишь один раз в год, в двенадцатый день месяца Антестерибна.

(§77) Ваш высокий долг, граждане афинские; состоит в том, чтобы проявлять заботу об этих священных и благочестивых таинствах, как заботились о них прекрасным и достойным образом ваши предки; точно так же ваш высокий долг состоит и в том, чтобы наказать преступников, которые самым разнузданным образом пренебрегают вашими законами и оскорбляют богов своим нечестием. Следует поступать именно так по двум причинам: во-первых, ради того, чтобы эти люди понесли наказание за совершенные ими преступления, и, во-вторых, ради того, чтобы все остальные люди поостереглись и побоялись совершать нечестивые преступления против богов и против нашего государства.

(§78) Теперь я хочу пригласить сюда и глашатая при жертвоприношениях, помогающего при совершении обрядов жене архонта-басилевса, когда она берет клятву со стариц, носящих корзины к алтарю (до того, как они начинают совершать священные обряды). Делаю я это с той целью, чтобы вы услышали содержание клятвы, слова, которые при этом произносятся, из числа тех, которые дозволено слышать, и смогли сами убедиться, сколь священными, благочестивыми и древними являются эти установления.

(Клятва стариц) "Благочестива я, чиста и непорочна, чужда всему прочему нечистому и с мужчиной общению, справляю Теойнии и Иобакхии в соответствии с обычаями предков и в надлежащее время".

(§79) Вы слышали, как звучит клятва и каковы завещанные предками установления, те, о которых дозволено говорить, и как та, которую Стефан под видом собственной дочери сосватал в жены Теогену, ставшему архонтом-басилевсом, совершала эти священные обряды и брала клятву со стариц. Вы слышали также, что даже те женщины, на глазах у которых совершаются эти священные таинства, не имеют права кому-либо рассказывать о них. Но я представлю вам свидетельство о событиях, происходивших втайне, и докажу убедительность и истинность свидетельства на основании самих результатов содеянного.

(§80) После того, как были-уже совершены эти священные таинства и девять архонтов в надлежащее время поднялись на холм Ареса, совет Ареопага (являющийся высшим авторитетом государства и во всех других вопросах, касающихся религиозных обрядов) расследовал, кем в действительности является жена Теогена и, изобличив ее, проявил заботу о религиозных таинствах. Он наказал Теогена в пределах своей власти, однако уверенно и сохраняя втайне все, что произошло. Ведь члены Совета Ареопага не являются самодержцами, чтобы наказать какого-либо афинянина так, как им заблагорассудится.

(§81) Когда выступили с речами члены Ареопага и разгневанный Совет наказал Теогена за то, что он взял в жены такую женщину и разрешил ей совершать священные и сокровенные таинства от имени государства, Теоген стал умолять Совет, обращаясь с просьбами о снисхождении. Он не знал, что его жена была дочерью Неэры, был обманут Стефаном и взял ее замуж как его родную дочь, согласно закону. Не обладая опытом в делах и будучи бесхитростным человеком, он сделал Стефана паредром как человека благонамеренного, чтобы тот исполнил обязанности магистрата, и по этой же причине вступил с ним в родственную связь.

(§82) "То, что я не лгу, - говорил Теоген, - я докажу вам самым ясным и самым убедительным образом. Эту женщину я удалю из своего дома, поскольку она дочь Неэры, а не Стефана. Если я так поступлю, вы должны отнестись с полным доверием к моим словам, произнесенным здесь, о том, что я был обманут. Если же я этого не сделаю, то вы имеете полное право наказать меня как человека подлого и нечестивого по отношению к богам".

(§83) После того, как Теоген дал такое обещание и обратился с мольбой к Совету, Совет Ареопага, пожалев его как за бесхитростный нрав, так и за то, что он действительно, как полагал Совет, был обманут Стефаном, временно прекратил на этом разбирательство дела. Как только Теоген покинул заседание Совета Ареопага, он сразу же изгнал из своего дома дочь этой самой Неэры, а Стефана этого, который его обманул, изгнал из синедриона. Учитывая эти поступки Теогена, члены Ареопага закрыли дело Теогена и перестали на него гневаться, проникнувшись сочувствием к обманутому человеку.

(§84) В том, что говорю правду, я вызываю перед вами свидетелем самого Теогена и заставлю его дать свидетельские показания. Вызови мне Теогена эрхиейца.

(Свидетельства) "Теоген эрхиеец свидетельствует, что в то время, когда он исполнял обязанности архонта-басилевса, он женился на Фано, считая ее дочерью Стефана. После того, как он, Теоген, узнал, что был обманут, он изгнал эту женщину из своего дома и более с ней не сожительствовал, а Стефана лишил должности паредра, отказав ему в исполнении этой магистратуры".

(§85) Возьми текст закона, в котором идет речь о подобных преступлениях, и огласи его. Вы узнаете из него, что подобным женщинам, имеющим на своей стороне такие дела, запрещено не только участвовать в этих священных таинствах, не только смотреть на них, приносить жертвы и совершать священные обряды, завещанные предками, но и вообще иметь какое-либо отношение ко всем прочим религиозным обрядам афинян. Женщине, уличенной в прелюбодеянии с мужчиной, захваченным у нее с поличным, запрещено принимать участие во всех публичных священных обрядах, даже в тех, куда законы открывают доступ чужестранцам и рабыням, разрешая им смотреть на них и принимать участие в молебствиях.

(§86) Ведь законы отказывают в праве принимать участие в публичных религиозных обрядах только таким женщинам, которых уличили в прелюбодеянии; если же они появятся среди участников публичных религиозных таинств и нарушат законы, то любой гражданин имеет право безнаказанно покарать их любым способом, исключая только смертную казнь. Наказать такую женщину имеет право, согласно закону, первый встречный. Закон отказал ей в праве возбуждать судебное дело где бы то ни было за нанесенный ей ущерб (исключая лишь одну смерть) ради того, чтобы не осквернялись храмы и не совершалось в них нечестивых поступков - заставляя женщин испытывать надлежащий страх перед нарушением целомудрия, преступлениями против морали, принуждая их блюсти дом, напоминая им о том, что в случае совершения ими подобных преступлений они не только будут изгнаны своими мужьями из дома, но и лишены доступа к священным обрядам государства.

(§87) В том, что дело обстоит именно так, вы сможете убедиться сами после оглашения закона, выслушав все то, о чем он говорит. Возьми этот закон.

(Закон о прелюбодеянии) "Если человек захватит с поличным прелюбодея, захвативший не должен более сожительствовать со своей женой. Если же станет сожительствовать, то должен быть лишен гражданской чести. Женщине, застигнутой за прелюбодеянием, не дозволяется приходить на публичные жертвоприношения. Если же она придет, ее можно подвергнуть любому наказанию, кроме смерти, и наказавший ее не несет при этом никакой ответственности".

(§88) Теперь я хочу, граждане афинские, представить вам свидетельство того, какую большую заботу о жертвоприношениях проявляет весь афинский народ, какую большую осмотрительность он проявляет при совершении священных обрядов. Ведь народ афинский обладает высшим суверенным правом в решении всех вопросов жизни афинского государства и может сделать все, что захочет. Дарование афинского гражданства наш народ считает настолько прекрасной и важной наградой, что установил для себя законы, согласно которым такое право предоставляется - если народ захочет кого-либо сделать афинским гражданином. Эти законы ныне втоптаны в грязь этим Стефаном и другими подобными лицами, заключающими такие браки.

(§89) Выслушав то, о чем эти законы говорят, вы и сами станете лучше и одновременно поймете, как они осквернены - как и другие прекрасные и в высшей степени достойные уважения награды, которые предоставляются благодетелям нашего государства. Прежде всего, у нашего народа есть закон, согласно которому разрешается даровать права афинского гражданства только тем, кто своими подвигами на благо народа афинян это звание заслужил.

(§90) И даже после того, как народное собрание, убежденное в правильности своего решения, предоставит эту награду, закон не позволяет считать это решение правомочным, пока на следующем народном собрании не менее шести тысяч человек тайным голосованием не проголосует за это решение. Закон также требует, чтобы пританы выставили избирательные урны и предоставили право голосования приходящим афинским гражданам до того, как чужестранцы появятся среди народа. Пританы должны также снимать плетеные загородки, чтобы каждый участник народного собрания, чувствуя себя независимым, взвесил в душе, кого он собирается сделать афинским гражданином и достойно ли это лицо такой награды, которую ему предстоит получить. Затем закон предоставил право любому афинянину, кто- только пожелает, выдвинуть обвинение против лица, получившего гражданские права, в незаконном получении такой награды. Явившись в суд, обвинитель имеет право изобличить это лицо как недостойное награды, ему предоставленной, доказывать, что это решение было принято в нарушение афинских законов.

(§91) И даже после того, как народ предоставит гражданские права, будучи введен в заблуждение лицами, которые просили его об этом, бывает так, что позднее против некоторых из них возбуждается обвинение в противозаконности получения ими такой награды; это обвинение рассматривается судом и в случае, если лицо, получившее награду, признается недостойным ее, суд лишает его права афинского гражданства. Здесь затруднительно вспоминать о многочисленных старых примерах, но вы все помните, как суд отняло гражданские права у Пейтолая фессалийца и Аполлонида линфянина, которым это право предоставил народ. Произошло это совсем недавно, чтобы вы могли забыть такие события.

(§92) Итак, в то время, как существуют прекрасные и влиятельнейшие законы о порядке предоставления гражданских прав - законы, согласно которым можно стать афинянином, - есть и другой закон, который выше их всех. Такую величайшую осторожность проявил афинский народ, охраняя самого себя и богов, чтобы священные жертвы за благополучие государства совершались по всем правилам благочестия. А тем лицам, которых народ сделает афинскими гражданами, закон категорически запрещает избираться на должности девяти архонтов и принимать участие в совершении каких-либо священных обрядов. Потомкам же этих людей закон подобное право предоставил, добавляя при этом: "если они происходят от матери афинянки, вышедшей замуж согласно закону".

(§93) То, что я говорю правду, я докажу вам с помощью самого авторитетного и самого ясного свидетельства. В своем дальнейшем изложении я хочу разъяснить вам, по какому поводу этот закон был внесен и ради кого он был установлен, ради каких доблестных мужей, доказавших, что они на деле являются верными друзьями нашего народа. После этих разъяснений вы все убедитесь в том, что ценнейшая награда, предоставляемая народом своим благодетелям, втоптана в грязь, и поймете, какого множества благ лишает вас этот самый Стефан и все те, которые женятся и заводят детей так, как это сделал он.

(§94) Платейцы были теми людьми, граждане афинские, которые единственными из эллинов оказали нам поддержку при Марафоне, когда Датис, полководец царя Дария, завоевав до этого Эвбею, покинул Эретрию, высадился на материке с многочисленным войском и стал опустошать страну. Еще и поныне памятники мужества платейцев, картины Пестрой стой, рассказывают нам, как каждый из них, изображенный там в беотийском шлеме, спешил изо всех сил на поле боя, чтобы оказать помощь нашим сражающимся воинам.

(§95) И в другой раз, когда Ксеркс двигался на Элладу и фиванцы приняли сторону персов, они не решились изменить дружбе с нами и были единственными из всех беотийцев, которые так поступили. Половина их осталась вместе со спартанцами и Леонидом в Фермопилах и погибли вместе с ними в боевом строю, выступив против наступавших варваров; остальные же погрузились на ваши триеры (так как у них не было своих кораблей) и приняли вместе с вами участие в морских сражениях у мыса Артемисий и при Саламине.

   В сражении у мыса Артемисий (480 г. до н.э) 271 корабль греков (из них 147 были афинскими) преградили путь персидскому флоту. Около 200 персидских кораблей, пытавшихся обойти греческий флот вдоль восточного побережья Эвбеи, попали в шторм и погибли, остальные пытались атаковать греческий флот, но безуспешно. Персы понесли большие потери. При Саламине в том же году объединенный греческий флот под командованием Фемистокла нанес сокрушительное поражение персидскому флоту, уничтожив более 200 кораблей противника. 

(§96) И когда они сразились вместе с вами и остальными борцами за свободу Эллады в заключительной битве при Платеях, для них, как и для всех остальных эллинов, единственной наградой была свобода родины. После этого царь лакадемонян Павсаний начал дерзко и несправедливо действовать по отношению к вам. Ему было мало того, что эллины открыто признали своими гегемонами одних спартанцев, тогда как наше государство, которое в действительности руководило делом освобождения эллинов, избегало соперничества с лакедемонянами, чтобы не вызывать недоброжелательства со стороны союзников. (97) Возгордившись всем этим, Павсаний, царь лакедемонян, начертал на треножнике в Дельфах (который, как победный памятник из добычи, взятой у варваров, сообща посвятили Аполлону все эллины, сражавшиеся вместе в битве при Платеях. и в морском сражении у Саламина) следующую надпись: Эллинов вождь и начальник Павсаний в честь Феба владыки Памятник этот воздвиг, полчища мидян сломив. Он начертал эту надпись, как будто это был его подвиг и его посвящение, а не общее дело всех союзников.

(§90) Все эллины были возмущены этой надписью, и платейцы подали в суд амфиктионов на спартанцев, добиваясь взыскания с них штрафа в тысячу талантов в пользу союзников. Они заставили лакедемонян выскоблить это элегическое двустишие и вместо него вырезать названия всех государств, принимавших участие в свершении этого подвига. По этой причине ненависть лакедемонян к платейцам проявлялась постоянно и в немалой степени: особенно ненавидели их родичи царя. В тот момент лакедемоняне не нашли способа отомстить платейцам, но спустя пятьдесят лет Архидам, сын Зевксидама, царь лакедемонян, еще в мирное время попытался захватить их город.

(...)

(§99) Он сделал это с помощью фиванца Эвримаха, сына Леонтиада, беотарха, когда ночью открыли ворота города Навклид и другие, кто был вместе с ним, подкупленные деньгами. Жители Платей, узнав, что ночью в их городе внезапно появились фиванцы, и видя, как их город оказался захвачен в мирное время, схватились и сами за оружие, выстроившись в боевой строй. С наступлением дня они увидели, что фиванцев не так уж много, что в город ворвался лишь передовой отряд (сильный дождь, разразившийся ночью, не дал им возможности проникнуть в город, так как река Асоп сильно разлилась и перейти ее было трудно, особенно в ночное время).

(§100) Итак, как только платейцы увидели, что фиванцы находятся у них в городе и поняли, что только часть их сумела ворваться, они на них напали. В сражении они одержали победу и успели перебить их всех до того, как остальные фиванцы смогли прийти на помощь своим соратникам. Платейцы сразу же послали к вам вестника, чтобы он сообщил об этих событиях и рассказал об одержанной победе. Они также стали просить о помощи, если фиванцы вторгнутся и начнут опустошать их землю. Услышав о том, что произошло, афиняне постарались как можно быстрее оказать помощь Платеям. Тогда фиванцы, увидев, как на помощь платейцам прибыли афиняне, вернулись домой.

(§101) Так окончилась неудачей попытка фиванцев, платейцы же всех врагов, которых они взяли живыми в плен, предали смерти. Разгневанные лакедемоняне без всякого предлога напали на Платеи, потребовав от всех пелопоннесцев, кроме аргивян, прислать две трети воинов от каждого государства, а от всех остальных беотийцев, и также от локров, фокидян, малиев, этейцев и энианов они потребовали выставить всенародное ополчение.

(§102) Осадив большими силами Платеи, спартанцы сообщили осажденным, что в случае добровольной сдачи ими города они сохранят свою землю и будут пользоваться ее плодами, но должны будут порвать союзные отношения с Афинами. Платейцы отказались выполнить требования спартанцев, ответив, что без афинян они ничего делать не станут. Спартанцы осаждали их в течение двух лет, окружив город двумя обводами стен, предпринимая многочисленные и разнообразные попытки захватить город.

(§103) Измученные до крайности, лишенные самого необходимого, платейцы уже не могли найти средств к спасению. Бросив между собой жребий, одни из них должны были продолжать сопротивляться осаждающим; другие же, дождавшись ночи, в непогоду, в дождь и сильный ветер сделали вылазку, преодолели укрепления врагов и скрытно от их войск, вырезав сторожевые посты, прибыли сюда. Эти спасшиеся люди оказались здесь совершенно неожиданно и выглядели самым жалким образом. Те же из воинов, которые остались в Платеях, после взятия города были полностью перебиты, а дети и женщины (те, которые, узнав о приближении лакедемонян, не успели убежать в Афины) были проданы в рабство.

(§104) Теперь вспомните, как вы предоставили гражданские права людям, так ясно доказавшим свою преданность афинскому народу, пожертвовавшим всем, что они имели, детьми и женами. Из ваших постановлений вам станет ясен сам закон, и вы убедитесь, что я говорю истину. Возьми это постановление и огласи его присутствующим.

(Псефисма о платейцах) "Гиппократ предложил: "С этого дня платейцы становятся афинскими гражданами, обладающими всеми теми правами, которыми пользуются афиняне, имеющими доступ и право участия во всех делах и обрядах, к которым имеют доступ афинские граждане, как в религиозных, так и в светских делах, за исключением тех обрядов и таинств, право участвовать в которых принадлежит какому-то одному роду, а также права занимать должность одного из девяти архонтов (но потомки их должны обладать и этим правом). Платейцы должны быть распределены по филам и по демам. После того, как они будут таким образом распределены, пусть не будет дозволено ни одному платейцу становиться афинским гражданином, кроме как С разрешения народа афинян"".

(§105) Вы видите, граждане афинские, как прекрасно и справедливо составил свое предложение оратор в интересах народа афинян. Он счел необходимым, чтобы платейцы, получающие эту награду, прошли прежде всего докимасию в судилище, каждый в отдельности, подвергаясь проверке, является ли он платейцем и принадлежит ли он к числу друзей нашего государства. Он хотел избежать того, чтобы гражданские права были предоставлены многим таким людям, которые захотели бы воспользоваться удобным предлогом. Далее было постановлено, чтобы имена людей, прошедших докимасию, были вырезаны на каменной стеле и чтобы эта стела была поставлена на Акрополе у богини Афины. Цель здесь заключалась в том, чтобы предоставленная награда была сохранена и для потомков, чтобы была обеспечена возможность проверить, кто с кем состоит в родстве.

(§106) Составитель постановления принял меры к тому, чтобы гражданские права не были предоставлены людям, которые в тот момент не стали афинскими гражданами и не прошли докимасию в суде, чтобы не появилось большого количества людей, которые объявили бы себя платейцами и смогли бы таким способом добыть себе право афинского гражданства. Затем составитель сразу же включил в свое постановление особый закон о положении новых граждан, защищая государство и богов, не позволяя этим гражданам занимать должности девяти архонтов и принимать участие в религиозных таинствах, но разрешая все это их потомкам при условии, что они будут происходить от афинских матерей, вышедших замуж согласно законам.

(§107) Можно ли не возмущаться, если в отношении граждан соседнего государства, проявивших себя по отношению к нам, по общему мнению, самым благородным образом, вы столь заботливо и тщательно в каждом отдельном случае определяли условия предоставления этой награды, а той, которая открыто занималась проституцией во всей Элладе, вы, поступая столь легкомысленно и постыдно, позволяете оскорблять наше государство и безнаказанно совершать нечестивые поступки против богов - женщине, которой не предоставили гражданских прав ни ее родители, ни решение народа?!

(§108) Где она только не торговала своим телом? Куда она только не проникала за поденную плату? Разве не странствовала она по всему Пелопоннесу, в Фессалии и в Магнесии, сопровождая Симоса ларисейца и Евридаманта, сына Медия, разве не побывала она и на Хиосе и в большей части Ионии с Сотадом критянином, отданная Никаретой в наем, когда Неэра была еще рабыней? Чем же еще, как вы думаете, занималась эта женщина, отданная во власть других людей и сопровождающая тех, кто ей платил? Разве не угождала она страстям тех, кто пользовался ею для всяческих своих услаждений? Так неужели вы подадите свой голос за то, чтобы афинской гражданкой стала женщина, которая - как все могут подтвердить - объехала весь свет, занимаясь постыдным своим ремеслом?

(§109) И о каком своем добром деле сможете вы рассказать тем, кто станет вас в связи с этим судом спрашивать, от какого упрека в постыдном проступке или нечестивом поведении по отношению к богам сможете вы отказаться? Ведь и до того, как против нее было подано письменное обвинение, до того, как она была привлечена к суду, все слышали, кем она была, какие нечестивые проступки совершала: ее преступления были все на виду, как и беззаботность, проявленная нашим государством. Но одни из вас не знали, другие же, хоть и слышали, но выражали свое негодование только словами и на деле ничего не могли предпринять против нее, ибо никто не привлекал ее к суду, не подавал своего голоса по ее делу. Теперь же, когда вы полностью в курсе всего дела, и оно находится в ваших руках, когда вы обладаете полномочиями ее наказать, то с вашей стороны будет величайшим нечестием перед богами, если вы ее не покараете!

(§110) И что скажет каждый из вас своей жене, или дочери, или матери после того, как вы оправдаете эту женщину - когда вас спросят, где вы были, и вы ответите, что в суде? Вас сразу же спросят: "А кого судили?". "Неэру, - вы, естественно ответите (не так ли?), - за то, что она, являясь чужестранкой, сожительствует с афинским гражданином как с мужем, нарушая закон; за то, что она выдала замуж свою дочь, занимавшуюся проституцией, за Теогена, архонта-басилевса, и та совершала священные и сокровенные таинства от имени государства, заключала священный брак с Дионисом и все прочее", - излагая все пункты обвинения, выдвинутого против нее, не упуская ничего из виду и тщательно перечисляя все, в чем она обвинялась.

(§111) Те же, выслушав вас, спросят: "И что же вы сделали?". Вы ответите: "Оправдали ее". Разве не разгневаются на вас порядочные женщины за то, что вы такую, как Неэра, допускаете наравне с ними к участию в государственных обрядах и священных таинствах? А безрассудным и распущенным женщинам вы ясно покажете, что они могут делать все, что им захочется, как будто вы предоставили им полную безнаказанность как с вашей стороны, так и со стороны законов. Проявив равнодушие и легкомыслие при решении этого дела, вы и сами предстанете в глазах окружающих людьми таких же нравов, как и эта женщина.

(§112) Так что было бы гораздо целесообразнее вообще не начинать этого процесса, чем провести его только для того, чтобы, оправдать обвиняемую. Ведь в этом случае блудницам будет предоставлена совершенная свобода выступать в роли жен, сожительствуя со всеми, с кем они захотят, называть отцами своих детей любого, кто придет им в голову. Законы у вас тогда потеряют силу, а нравы гетер станут господствующими и будет творится все, что угодно...

(§113) Подумайте также об афинских гражданках, чтобы дочерей из бедных семей можно было выдавать замуж. Ведь ныне даже в случае крайней бедности какой-либо девушки закон обеспечивает ей достаточное приданое, собираемое вскладчину, даже если ей от природы досталась весьма посредственная внешность. Если же закон будет вами втоптан в грязь, когда вы оправдаете эту женщину, и утратит свою силу, тогда те молодые афинянки, которых не смогут выдать замуж их родители по причине своей бедности, станут заниматься ремеслом блудниц, а все достоинство и почет, которыми, пользуются свободные женщины, станут достоянием гетер. Гетеры получат возможность безнаказанно узаконивать своих детей так, как они только захотят, принимать участие в священных таинствах, жертвоприношениях и почитаемых учреждениях нашего государства.

(§114) Так что каждый из вас, подавая свой голос, должен помнить, что подает его на благо своей жены, своей дочери, своей матери, на благо государства, законов и верований, честь которых должна быть защищена, которые не могут быть поставлены рядом с этой блудницей! Афинские девушки, воспитанные своими близкими в величайшей скромности, достойно и целомудренно, окруженные заботами и выданные замуж согласно нашим законам, не должны приравниваться к этой женщине, которая ежедневно по многу раз сходилась со многими мужчинами, самыми разнообразными и бесстыдными способами, соответственно желаниям каждого!

(§115) Помните, что здесь выступаю не я, Аполлодор, не граждане, которые будут защищать и поддерживать одних или других. В судебной тяжбе выступают здесь друг против друга законы и эта самая Неэра, причиной же тяжбы является все, содеянное ею. И когда вы будете слушать обвинительные речи, внимайте самим законам, которыми управляется наше государство и в соответствии с которыми вы поклялись творить суд - строго учитывая, чего они требуют и в чем они нарушены. Когда же дело дойдет до оправдательных речей, то вспомните предъявленные на основании законов обвинения и сделанные здесь разоблачения: глядя на нее, обращайте внимание только на одно, а именно, содеяно ли все это самой Неэрой.

(§116) Достоин упоминания, граждане афинские, и тот случай, когда вы наказали Архия, верховного жреца, изобличенного в судилище в совершении нечестивого поступка. Вы наказали его за то, что он приносил жертвы богам, не соблюдая завещанных предками законов. Против него было выдвинуты и другие обвинения, а также то, что в праздник урожая* он принес жертву на алтаре элевсинского храма, доставленную гетерой Синопой - в то время как закон запрещает приносить жертвы в этот день, да и саму жертву должен был приносить не он, а жрица.

   *Так называемые «Галоэи», афинский праздник урожая, связанный с культом Деметры, Коры (Персефоны) и Диониса. Ниже, в § 117, оратор обвиняет Неэру в том, что она совершила преступление против того же божества, имея в виду Диониса, с которым ее дочь, бывшая женой архонта-басилевса, сочеталась ритуальным браком.

(§117) Так разве не поразительно, что человек, происходящий из рода Эвмолпидов*, от благородных и прекрасных родителей, являющихся гражданами нашего государства, понес наказание за то, что он, как вы решили, в чем-то преступил закон?! Ему не помогли ни просьбы родственников, ни мольбы друзей, ни литургии, которые исполняли на благо нашего государства сам он и его предки, ни даже то, что он был верховным жрецом: вы наказали его потому, что он, как вы полагали, совершил преступление! Так неужели же вы не накажете эту самую Неэру, совершившую святотатственный поступок против того же самого божества и против законов - ее саму и дочь ее?!

  *Эвмолпиды — знатный элевсинский род, который вел свое происхождение от мифического героя Эвмолпа, сына бога Посейдона. Род этот исполнял жреческие функции в культе богини Деметры, центром которого был Элевсин. Этот род поставлял верховных жрецов, иерофантов, в течение многих веков афинской истории, таким иерофантом и был упоминаемый в речи Архий. Иерофанты были главными действующими лицами в Элевсинских мистериях.

(§118) Я с удивлением буду ожидать, что смогут сказать они вам в своей защитительной речи. Может быть, то, что Неэра эта является афинской гражданкой и сожительствует с ним законным браком? Но ведь все свидетели в один голос заявляют, что она - гетера и была рабыней Никареты! Может быть, то, что она не жена ему, а наложница, которую он содержит у себя дома? Но ведь дети от нее, которые введены Стефаном во фратрию, и дочь, выданная замуж за афинского гражданина, самым явным образом свидетельствуют о том, что он живет с ней как с женой!

(§119) Я полагаю, ни сам Стефан, ни кто-либо другой, выступающий за него, не смогут доказать, что обвинения и свидетельства, предъявленные здесь, являются ложными и что эта самая Неэра является афинской гражданкой. Как я слышал, Стефан собирается в свое оправдание заявить, что он содержал Неэру не как жену, но как гетеру, и что дети, о которых идет речь, рождены не ею, а другой женщиной, афинской гражданкой, на которой он был женат прежде, бывшей ему родственницей.

(§120) На все бесстыдство таких оправданий, на предстоящую его защитительную речь, а также на подготовленные им свидетельские показания я ответил апелляцией*, точной и справедливой, которая позволила вам узнать, где истина - а именно, чтобы он передал для допроса рабынь, оставшихся преданными Неэре тогда, когда она прибыла к Стефану из Мегар, Фратту и Коккалину, а также тех, которых она приобрела позже, когда уже жила у него, Ксенниду и Дросиду.

   *По-гречески ηρόκλησις, «вызов». Это своеобразная апелляция к противнику, при которой одна из тяжущихся сторон предлагает другой вызвать рабов для допроса и добиться их показаний под пыткой (существовало убеждение, что только таким образом можно заставить раба говорить правду). Если противник такого вызова не принимал, факт протоколировался судом и служил обстоятельством в пользу лица, его предложившего.

(§121) Они хорошо знают как детей Неэры Проксена, уже скончавшегося, Аристона, ныне живущего, Антидорида, бегуна на короткие дистанции, а также Фано, по прозвищу Стрибела, которая выходила замуж за Теогена, когда он был архонтом-басилевсом. И если бы под пыткой были получены показания, что Стефан этот был женат на афинской гражданке и что дети у него - от другой женщины, афинской гражданки, а не от Неэры, я сразу отказался бы тогда от этого судебного процесса и не стал бы обращаться в суд с этим письменным обвинением.

(§122) Ведь сожительствовать в законном браке - значит заводить детей от этой женщины, вводить сыновей во фратрию и включать в число демотов, а дочерей выдавать замуж как своих собственных детей. Гетер мы заводим ради наслаждения, наложниц - ради ежедневных телесных потребностей, тогда как жен мы берем ради того, чтобы иметь от них законных детей, а также для того, чтобы иметь в доме верного стража своего имущества. Таким образом, если Стефан действительно был ранее женат на афинской гражданке и эти дети родились от нее, а не от Неэры, у него была полная возможность доказать свою правоту, передав указанных выше рабынь для допроса.

(§123) В доказательство того, что такая апелляция была мной предъявлена Стефану, пусть будут здесь оглашены свидетельские показания и сама апелляция. Огласи сначала свидетельские показания, а затем и саму апелляцию.

(Свидетельства) "Гиппократ, сын Гиппократа, пробалисиец, Демосфен, сын Демосфена, пэаниец, Диофан, сын Диофана, из Алопеки, Диомен, сын Архелая, кидафинеец, Дейний, сын Формида, кидантид, Лисимах, сын Лисиппа, эгилиеец свидетельствуют, что они присутствовали на Агоре, когда Аполлодор предъявил апелляцию Стефану, требуя передать для допроса под пыткой рабынь в связи с обвинениями, которые Аполлодор предъявил Стефану по поводу Неэры. Стефан же отказался передать рабынь для допроса. Сама апелляция имела именно такое содержание, как об этом рассказал Аполлодор".

(§124) Читай теперь саму апелляцию, которую я предъявил этому Стефану.

(Апелляция) "Следующую апелляцию в связи с выдвинутым им письменным обвинением (которое заключается в том, что Неэра, является чужестранкой, сожительствует в браке с афинским гражданином) Аполлодор предъявляет Стефану и изъявляет готовность принять для допроса рабынь Неэры, с которыми она прибыла сюда из Мегар, Фратту и Коккалину, а также тех, которых она приобрела позже, живя у Стефана, Ксенниду и Дросиду, обладающих точными сведениями о детях Неэры, что они рождены ею от Стефана: это - Проксен, уже скончавшийся, Аристон; ныне живущий, Ан-тидорид, бегун на короткие дистанции, и Фано. Аполлодор готов подвергнуть указанных рабынь пытке, и если они единодушно подтвердят, что эти дети рождены Стефаном и Неэрой, то Неэра согласно закону должна быть продана в рабство, а дети ее признаны чужестранцами. Если же рабыни не признают того, что названные лица являются детьми этой женщины, но заявят, что они родились от другой матери, афинской гражданки, Аполлодор готов отказаться от обвинений, выдвинутых против Неэры, и возместить ущерб владельцу рабынь, если они в какой-то мере пострадают во время пыток".

(§125) Когда я обратился с указанной апелляцией, граждане судьи, Стефан этот не захотел ее принять. Так разве не кажется вам, граждане судьи, что Неэра осуждена уже самим Стефаном, согласно обвинению, которое я и предъявил? И разве не ясно, что я представил правдивые свидетельские показания в подтверждение истинности всего мною здесь сказанного - тогда как речь этого человека - все, что бы он ни сказал - будут сплошной ложью? Ведь он сам себя разоблачил тем, что отказался передать рабынь для допроса и пыток, когда я от него этого требовал (показав, что его оправдания не содержат никаких здравых доводов).

(§126) Я начал этот судебный процесс, граждане судьи, вверив его судьбу вашим голосам, стремясь отомстить за богов, за поруганные этими лицами святыни, а также и за себя. Вы же должны помнить, что от богов, законы которых нарушены этими людьми, не останется скрытым, как каждый из вас будет подавать свой голос. Вы должны творить ваш суд во имя справедливости, выступая прежде всего в защиту богов, а затем и самих себя. Поступая так, вы в глазах всех людей окажетесь людьми, вынесшими справедливый приговор по поданному мной письменному заявлению, в котором я обвинил Неэру за то, что, являясь чужестранкой, она сожительствовала в законном браке с афинским гражданином.